Еврейский Новый год. Тода раба. Ну что тебе сказать, покуда Негев хранит чужие сны, и в этом небе не наши дети водят каравай… Не наш раввин, священник, капеллан нам говорит, что мы навеки...
Какой-то месяц… И Покров, и снег. И доминошники во весь твой стол. И Юрий Долгорукий на коне. И князь, простите — граф в депресняке. И я тебе никчемные цветы несу в твой день рожденья...
У туки клетка есть. И лес у волка. А у тебя — лишь бред черновика: легко верблюду, если есть иголка, когда луна — улыбчивая гойка, как женщина родная далека. И эта пыль полночных южных...
Еще чуть-чуть — тебя перерасти, на сантиметр, смешного недомерка! Я научусь считать до десяти и стану круче дедушки — чучмека… «Единственный, любимый, дорогой!- жидовка промолчит...
Ни близких, ни чужих — листва, трава их, мне все равно — погостов не боюсь, невстреч иерусалимские трамваи, джаз несвиданий, расставаний блюз… Воспоминанья о каком-то лете, где что-то...
Март закончился… Юг географии. Юг. Не бывает южнее. Луна над Эйлатским заливом. И какие-то птицы какие-то песни поют… Ты мне лишь улыбнись, дай мне сдохнуть дебилом счастливым. Помнишь...